Твои губы нежные, но кислые на вкус, как лимон без сахара. Поэтому каждый раз после поцелуя мне сводит скулы, чего я естесственно стараюсь не показывать. Но ты улыбаешься, и мне, кажется, что ты видишь меня насквозь.
Я почти ничего о тебе не знаю, но не могу даже объяснить, что так привлекает меня в тебе. Привлекает так, что не могу оторвать глаз.
Ты одеваешься в одежды совершенно невозможных, несочетаемых между собою цветов, одеваешь короткие юбки поверх джинсов и самолично отрезаешь левые рукава от своих кофт, стремясь к асимметрии, но самое странное заключается именно в том, что на тебе весь этот ужас смотрится органично и не вызывает никаких мыслей о том, что "так быть не должно". Ты всегда улыбаешься - у тебя тысячи разных улыбок - заливистым смехом отмечаешь удачные шутки, скаркастически ухмыляешься пафосу и серьёзности и высмеиваешь свои проблемы и неудачи. Искренний смех продлевает жизнь. Наверное, ты будешь жить вечно. А ещё у тебя очень странный взгляд. Никак не могу понять, почему же мне он кажется странным, но отделаться от этой мысли не могу.
Твоё любимое занятие - рассказывать мне сказки. Они у тебя тоже совершенно ни на что не похожие, что, впрочем, неудивительно. Я любою их слушать, только иногда меня передёргивает оттого, что я узнаю в них свои сны. Я много раз пытался спрашивать у тебя, откуда ты их взяла, но ты только смеёшься в ответ, отшучиваешься, но никогда ничего не рассказываешь мне. Ты вообще почти ничего не рассказываешь мне кроме своих странных сказок.
А ещё у тебя есть дурная привычка: ты постоянно раскачиваешься на стульях, балансируя на двух задних ножках несчастной мебели, носком ноги слегка упираясь в пол или цепляясь за завитки кованного столика в кафе. Почему-то мне кажется, что ты не можешь упасть. Никогда.